23 февраля выдающемуся артисту Олегу Янковского исполнилось бы 70 лет. В этот день несколько московских театров посвятили его памяти свои спектакли. В «Ленкоме», где он работал с 1973 по 2009 год, прошел «Шут Балакирев», а коллега по сцене, Иван Агапов, вспомнил по просьбе «Театрала» фирменные паузы Янковского, его хулиганства на сцене, ранимость и потрясающую самоиронию.

С уходом больших артистов становится заметно, что ушла целая эпоха. Это ощущается?

- Незаменимые есть. Это и по-человечески большая утрата для театра. Такой масштаб личности чем заменишь? Остается невосполнимая пустота. Дело даже не в актерской школе, а в том, стремится ли актер к вершинам, тащит ли он свой груз в эту гору? Или только пользуется природными данными и полученными навыками? Это только со стороны Олег Иванович производил впечатление успешного человека, которому все само идет в руки. Было видно, что он преодолевает порой серьезные трудности. Он был ранимым, все принимал очень близко к сердцу. Много сил, и душевных и физических, вкладывал в свою профессию.


- Одна из его театральных вершин – комедийная роль Жевакина в гоголевской «Женитьбе». Не ожидали увидеть именно такого Янковского?

- Долго за ним был закреплен имидж интеллектуала, красавца. Мало кто из режиссеров решался с этим штампом поспорить, вытащить его невероятное чувство юмора на сцене и на экране. Ведь в жизни он был очень остроумен. И вдруг Марк Анатольевич решился на такой шаг. Сам актер получал колоссальное удовольствие от своей яркой остро-характерной роли, радовался, как ребенок, что ему, наконец, это досталось! Он смог выплеснуть и такое отношение к жизни. Если раньше у него были краски тонкого ироничного юмора, то здесь он впервые позволил себе быть почти клоуном. Дорвался. Для его партнеров на сцене это был праздник какой-то, ведь он такое вытворял, что они кололись! Фейерверк юмора. Не всякий студент себе позволит так отвязно хулиганить на сцене, а тут народный артист...
Спектакль «Женитьба» был востребован на гастролях. И Олег Иванович не отказывался выезжать, хотя в последние годы, наверное, ему было это физически трудно.


- Пытаются ли коллеги копировать что-то из находок Янковского? Его фирменные жесты, паузы, интонации…

- Актеры как лицедеи подсознательно пытаются взять все самое лучшее – от старших товарищей, лидеров коллектива, режиссеров. Глядишь, какую-то красочку приметят и присвоят себе. Это нормально: так собаки становятся со временем похожими на своих хозяев, тянутся к старшим по разуму. (Смеется.) Это тоже способ подняться к высотам.


- Говорят, в отношениях Олега Янковского и Марка Захарова была своя драматургия, с неизбежными периодами охлаждения, это так?

- Олег Иванович всегда держался с большим достоинством, о его трудностях никто не догадывался. Бесспорно, многолетние отношения актера и худрука полны своей драматургии – сегодня ты работаешь много, а завтра ты в простое. Помню, как Олег Иванович полтора года вообще ничего не играл в театре. Какие-то роли он уступил из-за съемок, какие-то спектакли сняли с репертуара. Но тем не менее, он приходил в театр и активно интересовался работой своих коллег. Потом вдруг решил меньше сниматься в кино, и пошли чередой новые роли в театре. Марк Анатольевич всегда любил Олега Ивановича, сознавая, что это бриллиант в его коллекции. Даже если он его не использовал в работе, то всегда радостно сознавал, что он есть.


- Какая драматургия прошла мимо такого большого артиста?

- Не было такого случая, чтобы он признавался в страданиях, что не играет Короля Лира, например. Он не был замкнутым человеком, но не был и таким открытым, как Александр Гаврилович Абдулов, который чуть ли не с порога театра рассказывал о событиях в своей жизни.
Олег Иванович очень любил драматургию Чехова. Играл роль Тригорина в «Чайке» с большим удовольствием. Перед болезнью он начинал репетировать роль Гаева в «Вишневом саде». Но так и не сыграл.


- Партнерши по сцене признаются, что он умел так признаваться в любви, что сердце замирало…

- Да он вообще все мог делать уникально. Бывает, спектакль не заладился, буксует, но стоит ему выйти на сцену, как что-то вдруг меняется, и спектакль катится, как паровоз. Они вдвоем с Абдуловым порой начинали так неуловимо хулиганить на сцене, что все актеры замирали от волнения. А зрители смотрели на полном серьезе.


- Как он относился к косвенным свидетельствам популярности, например, когда ему приклеивали ярлык секс-символа?

- Он относился к этому с большой иронией. Например, в роли Тригорина он надевал толщинку. И стоя в гримерной в белых панталонах, с этим накладным животиком, потешался над своим отражением: «Практически секс-символ». Хотя, надо признаться, сегодня многие несут это звание чрезвычайно серьезно, боясь отклониться от эталона.


- Коллеги по театру его знали немного другим, чем все остальные?

- Он чувствовал себя в театре защищенно, мог посмешить, расслабиться и повалять дурака, даже сказать глупость, без страха показаться нелепым. А на открытии кинофестиваля предстать настоящим аристократом, импозантным, лощеным. Держался адекватно ситуации.

http://www.teatral-online.ru/news/11078/